Перевожу малюсенький текст итальянки, исследовательницы Мишеля Фуко. Она пересказывает англоязычный конспект одной его лекции, посвящённой политическому ритуалу во Франции 17-го века. Почему-то то цитирует дословно, то с большими купюрами, но ссылки нигде не стоят, и нужно всё время сверяться с оригиналом. Но меня удивило не это, а то, что она пишет (в конспекте лекции этого нет):
"In 1639, the decision to introduce a tax on salt provoked the violent reaction of the Normand Nu-pieds (bare feet), the barefooted workmen who manufactured salt. Five thousand rebels attacked the royal tax collectors, and a few local gentry joined the peasants in the riot, whose heart was the city of Rouen." В 1639 году решение ввести налог на соль спровоцировало ожесточённую реакцию нормандских Nu-pieds
(босяков), босоногих рабочих, производивших соль. Пять тысяч повстанцев атаковали королевских сборщиков налогов, и небольшая часть местного дворянства присоединились к крестьянам в восстании, сердцем которого был Руан.
Возможно, я ошибаюсь, но это выглядит так, как будто тысячи крестьян с солеварен ломанулись в город убивать сборщиков податей. Хотя Поршнев пишет, что основную массу бунтовщиков поначалу составлял городской плебс, и только 40-50 человек крестьян. И затем войско "Жана Босоногого" прибывало в города Нижней Нормандии группами по 300-400 человек для погромов, чтобы там соединиться с силами городского плебса. И ещё, не совсем ясно, почему именно крестьяне, производившие соль, были "босоногими"? Скорее всего, это просто обозначение крайней нищеты, и Поршнев тоже так считает:
"В мемуарах Монгла говорится, что восставшие «выбрали между собой предводителя, которого называли Жан Босоногий, дабы этим показать, что налоги довели их до такого состояния, когда они уже не могут обуваться». Другой современник, Бернар, вообще разъясняет название восстания «босоногих» независимо от прозвища вождя. Он пишет, что они взяли это имя, «дабы показать своим именем свою
нищету»".
А вот забавное у Поршнева (ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ» В НОРМАНДИИ В 1639 г).:
"Вслед за слухами появились и первые признаки «мятежа». Один нормандский дворянин, сьёр де-Бопре, срочно прибыл из своего поместья в Кап, чтобы предупредить податной суд об опасности, нараставшей день ото дня. Он имел причины волноваться, так как его считали (повидимому, совершенно неосновательно) виновником введения габели. Крестьяне ненавидели его и ждали повода для расправы. Характерно, что среди чиновников нового суда в Кане, только что приобревших свои должности, он не встретил достаточного понимания. Тогда этот достойный представитель господствующего класса отправился прямо к своему королю, находившемуся в тот момент в г. Музоне (у границ испанских Нидерландов), рассказал ему о состоянии провинции, показал распространявшиеся листовки и, должно быть, так напугал его, что добился расгугряжения об отмене габели. Но тут-то и сказалась вся неповоротливость бюрократического аппарата абсолютной монархии: срочный указ королевского совета, отменявший введение габели, не был своевременно и широко оглашен, да так и остался в течение нескольких месяцев известным только кучке перепуганных чиновников, не знавших, что с ним делать. Публиковать что-либо было уже поздно: Нормандия была охвачена восстанием, никто не слушал призывов властей и никто не поверил бы обещанию отменить габель".